Второе восстание Спартака - Страница 130

К оглавлению

130

– А кто тебя просит верить? В бога люди верят, в черта, в советскую власть, ну уж никак не в кореша Мойкиного Шило и в побасенки пьяного дворника. – Володя Ростовский почесал украшенную куполами грудь. – В таких делах одной веры мало. Доказуха нужна. Вот ежели б ты, Мойка, нам билет комсомольский из кармана вытянул, с фоткой Марселя, с паспортными погонялами его и печатями о членских взносах – тогда да, враз другой бы разговор пошел. А так...

– Я смотрю, никого тут не цепляет, что в одной хавире проживали! – взорвался Мойка. – Или все подряд воры в законе с легавыми вместе живут?!

– Эту тему, кажется, уже прожевали, – поморщился Володя Ростовский. – Тебе же сказано было: не канает. Вот ежели б мы спрашивали прилюдно, жил не жил, а Марсель нам втирал, что впервые видит – тогда бы да. Между прочим, и Кум в те года, как я усек, не был легавым, а шустрил по комсомольской части. И вообще – чтоб скурвиться, не надо с кем-то хазу делить, достаточно просто сукой быть по жизни. А кто не хотел курвиться, те не ломались и в карцерах, даже когда все почки отобьют, яйца отдавят и пальцы размозжат. Но не ломались люди, ворами оставались.

– Правильно! – раздались в сарае одобрительные реплики. – Так и есть!

– Доказуха, говоришь, нужна! – Мойка наконец выдрал изо рта потухшую самокрутку и зашвырнул ее в угольные кучи. – Ну что ж, попробуем поискать... Билет комсомольца, конечно, давным-давно сожжен или разодран в мелкие клочья, его не предъявишь. Кум, понятно, мог бы о многом нам тут поведать, но его на толковище не позовешь. Дворника сюда тоже не приволочь. Однако есть один свидетель, о котором тут все, похоже, позабыли. Еще один жилец той питерской квартиры...

Глава пятнадцатая
Свидетель обвинения

У Спартака сложилось впечатление, что к угольному сараю его самым натуральным образом конвоировали. Оба-двое, Барсук и Кукан, ненавязчиво так держались чуть сзади, но ни на шаг не отставали – чтоб в случае чего в два прыжка настичь и сбить с ног. Сбегать Спартак, понятное дело, не намеревался. От чего сбегать – и главное куда? Уж не в объятья же Кума? Поэтому он послушно топал, куда указали, то бишь к угольному сараю, и гадал, зачем он мог понадобиться ворам.

Самое вероятное объяснение, какое напрашивалось, – Мойка среди прочего кинул Марселю, что тот-де, пустив воровской закон по боку, дворовых дружков не при делах выдает за блатных и пристраивает на легкие работы. Или все же тема слишком мелка, чтобы из-за этого звать Спартака на толковище? Тогда, может быть, Мойка в чем-то пытается обвинить Марселя по его ленинградским делам, и Спартак понадобился как человек, который жил с Марселем по соседству и мог чего-то слышать, видеть, знать. В общем-то, вполне возможно... Никаких других версий Спартак выстроить просто не успел – путь от вошебойки до угольного сарая был не слишком долог.

Переступив порог сарая, Спартак сразу почувствовал, насколько все непросто. Электричество буквально висело в воздухе, шипело и брызгало искрами. Блатные все, как один, были хмуры и напряжены. Одни нервно курили, другие молча ходили по сараю, мало кто друг с другом переговаривался, а если кто и шептался, лица оставались сумрачными. Марсель сидел вроде бы среди всех, но чувствовалось, что наособицу, словно вокруг него очерчен круг. Он подбрасывал на ладони кусок угля, внешне выглядел вполне спокойным, но Спартак слишком давно его знал, чтобы не понять: соседушка напряжен до предела. Мать твою, да что ж тут у них происходит?..

– Иди туда, – Барсук подтолкнул Спартака к перевернутой тачке, на которой сидел Володя Ростовский.

– Значит, так, парень, – сказал Володя Ростовский. – Мы тебя будем спрашивать, а ты будешь честно отвечать. Мы тут не в суде, поэтому юлить и изворачиваться незачем. И до хорошего не доведет. Понял? Ну вот и хорошо. Тогда скажи нам вот что... В Ленинграде-городе ты с кем на хазе проживал?

– Я так полагаю, вы не про мою мать спрашиваете...

Спартак лихорадочно соображал. «На кой им сдалась моя ленинградская квартира? Про Марселя хотят выведать? Вряд ли. Марсель не скрывал, что мы из одного двора. Разве только не распространялся, что из одной квартиры. Допустим, теперь это выяснилось... И что тут такого? Да ничего такого вроде. В доме, в квартире – какая разница...»

– Верно кумекаешь, – сказал Володя Ростовский, глядя на Спартака примерно так, как сам Спартак смотрел бы на снующих под ногами муравьев. – Маманя – это, конечно, дело святое, но нам маманя твоя сейчас ни к чему. Кто, кроме нее, на хазе проживал, вот про них давай.

«А вот если всплыло про Комсомольца... Да, это больше смахивает на правду. Допустим, Мойка как-то выведал, что вор жил вместе с Кумом на одной хазе. Марсель этот факт скрывал... Хотя ведь и не скажешь, что скрывал. Не скрывал, а просто не предавал огласке. Или по ихнему закону это одно и то же? Эх, знать бы наверняка... Так мне-то что, говорить им про Кума или нет? И на Марселя никак не посмотришь. Сам тут в перекрестье взглядов, как бомбардировщик в лучах прожекторов. Да и Марсель в такой ситуации знаков подавать, понятное дело, не станет».

– Соседи... – повторил Спартак. – Соседи, конечно, были. А Марсель вам не сказал? Мы ж с ним соседствовали...

Спартак откровенно сыграл под дурака. Понятно, что от ответа ему не уйти, но не помешает хоть немного его отсрочить. Глядишь, и получится побольше выведать и сообразить, чего надо говорить, а чего как раз, наоборот, ни в коем случае не надо. Собственно, это сейчас для Спартака было важнее всего – понять, что будет лучше для Марселя. Что лучше для Марселя, то лучше и для него.

130