Второе восстание Спартака - Страница 76

К оглавлению

76

– Это вам так думается, панна Беата, – не без важности сказал Зух. – А Борута раскладывал иначе. Он мне и велел с самого начала засесть на чердачке и при малейшей надобности вступать в работу. Вот мне и показалось, что надобность настала самая насущная... Эх, кто б знал, как тяжело было там чуть ли не сутки напролет париться... Но ведь не зря, а? Прав Борута: иногда никому доверять нельзя... Это что, гестапо?

Беата отвернулась и долго смотрела на лежащего лицом вверх Щуку, казавшегося совершенно спокойным – скорее всего, он и в самом деле ничего не сумел понять, так быстро все произошло.

– Наверняка нет, – сказала она медленно. – Это определенно красные, хотели перехватить добычу для своей Москвы...

Спартак почувствовал себя чуточку неловко, хотя был ни при чем. Чтобы заполнить тягостную паузу, он громко сказал:

– Нужно отсюда убираться.

– Точно, – поддержал его Зух. – Может, в лесу другие рыщут...

– С грузовиком я как-нибудь справлюсь, – решительно сказал Спартак. – Проще в него перегрузить что полегче, чем наоборот. Эту громадину мы все равно втроем не поднимем... Пошли. Зух, слей бензин из вездехода. Лучше его на всякий случай подпалить, чтобы уже все концы в воду...

Через пять минут на поляне возле пылающей машины остались только три человека, смотревшие в небо неподвижными мертвыми глазами...

Глава пятая
Старинный город Лондон

Наблюдать за погрузкой не было особенной нужды – этим как раз распоряжался незнакомый Спартаку ни по имени, ни по кличке суетливый человек, до войны, говорили, крупный инженер. Именно он и занимался ракетами с самого начала.

Судя по тому, что Спартак видел, инженер и в самом деле был толковый – его ребята в два счета собрали из бревен импровизированный подъемный кран наподобие треноги, как-то скрепили эту штуку прочно и надежно, и теперь повисший на тросах сигарообразный ракетный двигатель осторожненько направляли торцом в люк английского самолета. За чем с тревогой, вполне понятной в их положении, наблюдал экипаж.

Слова-то каковы: экипаж, командир, бортинженер... Впервые за целый год Спартак так близко видел самолет, пусть и не бравый бомбардировщик, а всего лишь транспортник. Плевать. Главное, это был самый настоящий самолет, всего час назад спустившийся с неба, – двухмоторная «Дакота» королевских военно-воздушных сил, прилетевшая прямиком из Англии.

Все было таким знакомым, родным – гудение мотора, могучие лопасти пропеллеров, букет самолетных запахов, волны, бегущие по траве, когда машина приземлилась и покатила по огромному лугу...

Стоя под крылом, касаясь его ладонью, Спартак ощущал приступы нечеловеческой тоски и зависти к этим парням, которые сейчас усядутся за штурвалы, не видя в этом ничего необыкновенного, поднимут машину в воздух и лягут на курс, привычно перебрасываясь знакомыми до боли словечками – у них наверняка все то же самое, вряд ли есть принципиальные отличия. Курс, скорость, направление ветра, обороты, давление масла, баки...

На миг все окружающее показалось ему абсолютно чужим и даже противоестественным – настолько хотелось взмыть в небо за штурвалом самолета. Он даже тихонько застонал.

Услышав чей-то возглас, поднял голову. К нему внимательно приглядывался один из британцев – счастливец в кожаной куртке с незнакомыми крылышками слева. Он спросил что-то, но Спартак, не поняв, смущенно пожал плечами.

Потом сообразил. Постучал себя в грудь, сделал вид, будто крутит штурвал, похлопал по крылу. Жестикулировал выразительно, размашисто, разнообразно.

Англичанин, вот чудо, понял... Ткнул ему в грудь пальцем:

– Пайлот?

Спартак обрадованно закивал. Изобразил с помощью растопыренных ладоней полет, бомбардировочный вылет,– и англичанин догадался еще быстрее:

– Бомбер?

– Бомбы, бомбы! – обрадованно подтвердил Спартак, изображая выход на цель с потерей высоты и отрыв бомб.

Они еще долго «разговаривали» – что-то совершенно непонятное тараторил веснушчатый англичанин, выразительными жестами отвечал Спартак. Получилось нормальное общение двух пилотов, и не имело значения, что они не понимали ни словечка на языке другого. Жестов хватало.

Потом Спартак встрепенулся, заслышав конский топот. Вспомнил о своих прямых обязанностях, улыбнулся англичанину, развел руками и отошел от самолета.

Незнакомый парень с автоматом за спиной осадил высокого красивого коня под военным седлом:

– Пан поручик, немцы!

– Где? Сколько? – спросил Спартак озабоченно.

– Вон там, – всадник показал рукой. – Примерно два взвода, и не простая пехота – в камуфляже, в ботинках, то ли егеря, то ли какая-то зондеркоманда... Самое скверное, пан поручик, – к ним только что пошло подкрепление, я сам видел бронетранспортер... Рыжий с ребятами занял позицию, но многовато их на группу Рыжего...

Отойдя от самолета метров на пятьдесят – теперь шум погрузки стал гораздо тише, – Спартак прислушался. Далеко-далеко, на пределе слышимости, словно заработало одновременно немалое количество швейных машинок. И пулеметы, судя по перестуку. А теперь кто-то гранату рванул... Группа Рыжего засела не более чем километрах в полутора отсюда...

Подошла Беата, и Спартак молча показал ей рукой: мол, помалкивай и слушай... Она с озабоченным лицом уставилась в ту сторону:

– Бой?

– Точно так! – подтвердил гонец, крутясь на коне совсем рядом. – Немцев до холеры...

«Это еще не до холеры, – подумал Спартак угрюмо. – Ты всего не знаешь...»

Он-то как раз знал: район вокруг буквально кишит немцами, в трех-четырех километрах отсюда расквартированы эсэсовские части и отведенные с фронта для переформирования подразделения вермахта. Неудачное местечко для импровизированного аэродрома, но выбирать было не из чего. До утра, конечно, еще далеко, но лунная выдалась ночка, все видно как на ладони, и подкрепление к немцам прибудет моментально, в таких количествах, что Рыжего с его парнями вмиг по стволам размажут...

76